Адский модерн.

Степан Порфирьевич Демин – мужчина лет пятидесяти с тусклым взглядом и мышиной сединой в волосах – был изрядной сволочью. Неудивительно, что в один прекрасный день к нему явился дьявол. Адский чиновник был в отличном немнущимся костюме из синтетики, белой нейлоновой рубашке с серебристым галстуком-плетенкой. В когтистых лапах он держал элегантный портфель “атташе”, а в клыках у него дымилась заграничная сигарета “Кэмел”.

– Вами совершено ровно тридцать три подлости, – любезно сообщил он Демину.

– Ввиду этого мы уполномочены забрать вашу душу.

– Позвольте? – возмутился Демин. – Насколько мне известно, лимит подлости…

– Совершенно верно. Но не далее как месяц назад адское управление срезало лимит ровно вдвое.

– Но это же беззаконие! Произвол!

– И снова вы совершенно правы: беззаконие. Во многих частях света беззаконие нынче в моде. Фашистские перевороты, попрание конституции, всякие там хунты… Да что говорить! Ад старается идти в ногу с прогрессом вообще и со злодейством в частности.

– Могли бы предупредить…

– Ну что вы! Тогда это уже не было бы чистым произволом. Понимаете? Дьявол ласково улыбнулся и сел, поигрывая хвостом. Демин удрученно кивнул, но внезапно его осенила какая-то мысль.

– Ваш документик, пожалуйста. Дьявол небрежно швырнул на стол свое удостоверение личности. Демин надел очки, пощупал корочки, сверил дьявольское рыло с изображением на фотографии, колупнул ногтем адскую печать и со вздохом вернул удостоверение.

– Теперь я хотел бы ознакомиться с правилами изъятия души, – сказал он, тяжело глядя сквозь очки.

– Не беспокойтесь, они несложны. Во-первых…

– Не надо. У вас должна быть инструкция.

Дьявол кисло сморщился.

– Проклятая бюрократия! – пробормотал он. – Ведь наукой доказано, что…

– Наука наукой, а бумага бумагой, – назидательно проговорил Демин. Почему я должен верить вам на слово? Не в моих это правилах. Надеюсь, и не в адских тоже.

Дьявол смиренно наклонил голову и извлек из портфеля увесистый том, на переплете которого пылало огненное слово: “Инструкция”. Степан Порфирьевич углубился в изучение. Посапывая от удовольствия, он время от времени вопросительно вскидывал брови, благоговейно шевелил губами и тщательнейшим образом вникал в текст. Его обычно тусклые глаза сверкали, будто спрыснутые живой водой. Скучающему дьяволу все это надоело, и он, бесцеремонно развалившись в кресле, включил телевизор, где транслировался хоккей с шайбой. Хоккей его так увлек, что он закурил две сигареты “Кэмел” сразу и увеличил звук до предела.

– Вы мне мешаете, – скрипуче заметил Демин.

– И великолепно, – не поворачивая головы, отозвался дьявол. Трудности создаются затем, чтобы их преодолевать. Вы согласны?

Демин покосился на азартно подрагивающий хвост дьявола испепеляющим взглядом, но снова погрузился в чтение.

– Да-а, – сказал он наконец, – толково составлено. – А я-то думал, что договор надо писать кровью.

– Устаревшее, крайне негигиеничное правило! – фыркнул дьявол. – Вот вам бланк, заполняйте, и дело с концом.

Он даже не потрудился оторваться от телевизора – там истекали последние минуты матча, а исход был все еще сомнителен. Нужный бланк сам выпорхнул из портфеля и лег перед Деминым. Тот осторожно взял его кончиками пальцев, придвинул чернильницу и неразборчивым канцелярским почерком заполнил графы. Едва он поставил число и подпись, как из портфеля выскользнула большая круглая печать и с грохотом прихлопнула документ. Запахло чем-то адским.

– Мне как, уже собираться? – осведомился Демин.

– Помолчите! – рявкнул дьявол, бурно аплодируя решающей шайбе. Выключив телевизор, он с просветлевшим рылом обернулся к своей жертве.

– Ну что, заполнили? Великолепно. Так, так, все по форме… Люблю иметь дело с образованными грешниками. – Острием ногтя он размашисто поставил визу.

– Сейчас мигом слетаю в ад, зарегистрирую договор и… Да вы не расстраивайтесь, старина! Все вы потерянное поколение, как сказал Хемингуэй. Всем вам жариться на сковородке… простите, в инфракрасной духовке. Се ля ви!

Он помахал договором, захлопнув портфель и со словами: “Не беспокойтесь, муки у нас организованы по последнему слову психоанализа!” – испарился. Минуту спустя он возник снова.

– Вот что, старина, – сказал он небрежно. – Договорчик придется переписать.

– Это еще почему? – встрепенулся Демин.

– Вы заполнили бланк чернилами. Нельзя чернилами, да к тому же еще фиолетовыми. Только шариковой ручкой, а еще лучше – фломастером. Наш ад, повторяю, неукоснительно следует прогрессу вообще и прогрессу канцелярской техники в частности. Перепишите.

– Не буду, – твердо сказал Демин.

– То есть как это не будете?

– А вот так. Не Хэмингуэем надо было увлекаться или там еще другим каким модерном, а следить за правильным ходом делопроизводства.

– Но, но, – неуверенно проговорил дьявол. – Лимит вашей подлости исчерпан, и потому…

– И потому, молодой человек, договор, однажды завизированный уполномоченным преисподней, в случае установления впоследствии несоответствия его с утвержденным образцом, чему причиной было коварство душеотдатчика, подлежит пересоставлению лишь с согласия последнего. Если же такового согласия не будет, то душеотдатчик вступает с адом в новые взаимотношения, регламентированные параграфом “Вельзевул-117”, из которого следует, что данный душеотдатчик проходит уже не по разряду “сволочей”, а по разряду “гнусных гадин”, которому соответствует удвоенный лимит подлогнусностей. Такова адская инструкция, с которой вам не мешало бы ознакомиться получше.

Рога и копыта дьявола побледнели.

– Но это же формалистика… – прошептал он.

– За несоблюдение которой вы получите выговор. Так что сгиньте с моих глаз немедленно. Инструкцией заклинаю… Раз…

– Послушайте! – завопил дьявол, скверно воняя серой. – Ваша подлость взяла, но на будущее… Откуда, откуда вы взяли чернила?! Их же теперь не сыщешь даже за бессмертие души…

– А я, молодой человек, некоторым образом – хе-хе! – консерватор. Так-то оно, знаете ли, надежней.

Биленкин Дмитрий Александрович