Защитная плёнка. ЧеширКо
Дима брёл по тротуару в отвратительнейшем настроении. День не задался с самого утра. Всё началось с этой проклятой бутылки воды, которую он купил в магазинчике возле дома. Нет, вода была не при чём, дело в том, что он дал продавщице сторублёвую купюру, а затем ему причудилось, что он отдал пятисотрублёвую. И когда продавщица дала ему сдачу со ста рублей, он устроил грандиозный скандал с оскорблениями и записями в жалобную книгу. Лишь выйдя из магазина, он обнаружил пятисотку в заднем кармане джинс. Конечно же, он вернулся и извинился, но настроение уже было испорчено – сначала безосновательной яростью, а затем жгучим стыдом.
И если бы на этом всё закончилось… Погружённый в свои мысли, Дима решил перебежать на другую сторону улицы через проезжую часть и тут же был сбит автомобилем. Не сильно – водитель, к счастью, успел нажать на тормоз, и машина лишь слегка стукнула Диму по колену, но этого касания хватило, чтобы Дима потерял равновесие и плюхнулся на асфальт. Из машины тут же выбежал перепуганный мужчина и попытался оказать пострадавшему первую помощь, но разозлённый Дима решительно поднялся на ноги и не менее решительно в течение двух или даже трёх минут посылал водителя в далёкие странствия, совершенно не стесняясь в выражениях, а затем гордо покинул место ДТП.
Не прошло и получаса, как совесть снова начала грызть Диму – он ведь сам виноват, что выбежал на дорогу в неположенном месте. Выходит, что он снова оскорбил человека ни за что. Дима хотел даже вернуться и попросить прощения у водителя за свои слова, но вовремя сообразил, что тот вряд ли остался дожидаться его на месте происшествия.
Ко всему прочему прибавилось то, что во время падения из кармана Димы выпал телефон и, ударившись об асфальт, треснул прямо поперёк экрана, отчего верхняя его часть перестала реагировать на касания.
Вот в таком настроении Дима шёл по улице, выискивая глазами вывеску «Ремонт телефонов». Она обнаружилась на стене жилого дома у входа в подвальное помещение. Спустившись по ступеням, Дима оказался в самой обычной ремонтной мастерской – небольшой комнатке, разделённой пополам стойкой, за которой сидел средних лет мужчина с немытыми волосами и ковырял внутренности какого-то смартфона.
– У меня вот, – сказал Дима и положил на стойку свой телефон, а затем, чтобы снова не страдать от угрызений совести, всё же поздоровался: – Здрасти.
– Экран поменять хотите? Здрасти, – в той же манере ответил мастер, бросив взгляд на пострадавшую технику. – Сейчас посмотрим.
Осмотрев телефон, парень назвал стоимость ремонта. Дима грустно кивнул и уселся на старое кресло для клиентов, стоявшее возле двери.
– Это вы из-за телефона так расстроились? – бросив взгляд на мрачного клиента, спросил мастер.
– Да нет… Там… Неважно.
– Это всего лишь телефон. Сейчас поставим новый экран и будет как новенький. Знаете, мне кажется, что в последнее время люди стали придавать слишком много значения всем этим железкам. Вам так не кажется?
– Ну так эти железки денег стоят, вообще-то. И немаленьких, – справедливо заметил Дима.
– Это правда, – кивнул мастер, – но, с другой стороны, денег стоит всё, что можно заменить. Бесценно лишь то, что не поддаётся ни ремонту, ни замене.
– Это вы о чём?
– Да много о чём, – уклончиво ответил мужчина, – хотите, я вам защитную плёнку приклею? Мне кажется, она вам просто необходима.
– А что, помогает?
– Очень помогает.
– И сколько это стоит?
– Бесплатно и даже больше. Если вы согласитесь, то я и на телефон приклею бронированную плёнку за полцены.
– Не понял, – встряхнул головой Дима, – что значит – и на телефон? А куда ещё можно приклеить эту плёнку?
– На вашу душу, куда же ещё? – буднично ответил мастер. – Сейчас многие клеят, а потом приходят и приносят мне всякие подарки. Жалеют, что раньше её не приклеили.
– О чём вы говорите? Я вообще ничего не понимаю, – нахмурился Дима, – какая ещё плёнка на сердце?
– Есть обычная, есть бронированная. В звериное время живём, вот и люди потихоньку становятся зверьми. Не замечали? Всем плевать друг на друга, главное, чтобы тебе было хорошо, а что там у окружающих – да какая разница? Никто за словами не следит, никто о последствиях своих поступков не думает. А это, знаете ли, очень вредно для души. Неосторожным словом можно оставить большие царапины на душе, а если очень постараться, то и порвать её совсем. А кому хочется ходить с рваной душой? Телефон-то починить можно, а вот душу… Долго это и муторно. Вот я и открыл этот маленький бизнес – дело нужное и важное. И люди это ценят. Так что, клеим? Я же вижу – вашей душе это не помешает.
Дима молча слушал мастера, периодически хлопая вытаращенными от удивления глазами.
– А вы на меня так не смотрите, – спокойно продолжил мужчина, – вы же человек чувствительный, правда? Болезненно воспринимаете всякие ссоры, ругань? Самокритичны, восприимчивы, эмпатичны? У таких людей очень тонкие души – рвутся от любой царапины. Нет, вы можете, конечно, отказаться, дело ваше, но жить с треснутым экраном смартфона можно, а вот с рваной душой… это вряд ли, это вряд ли… К тому же плёнка на телефон за полцены… Подумайте.
Диме было о чём подумать, но как раз в этот момент дверь открылась, и в помещение вошла женщина. В одной руке она держала подарочный пакет с выглядывающим из него горлышком бутылки, в другой – букет цветов.
– Это просто чудо какое-то! – прямо с порога заговорила она. – Эта ваша плёнка – это… это… у меня слов нет! Вы просто жизнь мою спасли! Почему же я раньше о ней не знала? Ой, вы с клиентом? – заметив Диму, смутилась она.
– Возможно, что с будущим обладателем такой же плёнки, как и у вас, – улыбнулся мастер.
– Ой, даже и не сомневайтесь! – снова затараторила женщина. – Это какое-то волшебство! Я тоже сомневалась, но теперь просто счастлива, что согласилась. Я ведь раньше такая впечатлительная была… Впрочем, ладно. Сами всё почувствуете. Это вам, – она протянула пакет и цветы мастеру, – всё, не отвлекаю. Всего хорошего и ещё раз спасибо!
Женщина исчезла так же быстро, как и появилась. Мастер убрал подарки куда-то за стойку и бросил выразительный взгляд на Диму.
– Хороший спектакль, интересный, – хмыкнул тот.
– Да бросьте, какой спектакль? – поморщился мастер. – Я никого ни к чему не принуждаю. Да – да, нет – нет. Кстати, ваш телефон готов. Пару часов постарайтесь им не пользоваться.
Дима подошёл к стойке, взял телефон и, не глядя, сунул его во внутренний карман куртки.
– Наличные, карта? – спросил мастер таким тоном, будто бы и не было только что никакого разговора о душевных плёнках.
Дима сам не понял, в какой момент он вдруг не поверил, а захотел поверить этому странному человеку. Он достал деньги и принял отсчитывать их, но делал это так медленно, будто бы ждал, чтобы мастер сказал ещё что-нибудь и окончательно развеял его сомнения.
– Так что, плёнку клеить будем?
– Да! – неожиданно для себя выпалил Дима.
– Давайте телефон.
– Нет, не эту. Другую.
– А, решились всё же?
– В любом случае я ничего не теряю.
– Это точно, – мастер поднялся со стула, обошёл стойку и, протянув руку, положил ладонь на грудь Димы, – это займёт примерно столько же времени, как и наклейка плёнки на экран телефона.
Дима ощутил какое-то покалывание и холодок в груди. Скосив глаза, он посмотрел вниз, но там ничего не происходило. Не происходило вообще ничего, кроме того, что холодок от груди стал распространяться по телу. Когда он дошёл до пальцев ног, мастер убрал руку и вернулся за стойку.
– Бронированную вам наклеил. Теперь ваша душа под защитой. Давайте телефон, как и договаривались, на него приклею плёнку за полцены.
***
Только выйдя из мастерской на свежий воздух, Дима понял, что его только что просто развели на дополнительную услугу по наклейке плёнки на телефон. Он уже хотел вернуться и поделиться своей очевидной догадкой с мастером, но, рассудив, что плёнка лишней не бывает, решил не портить окончательно своё настроение очередным скандалом. Вместо этого он направился к супермаркету, чтобы купить что-нибудь перекусить.
Взяв с полки бутылку йогурта и два сырка, он направился к кассе, возле которой выстроилась очередь. Заняв место в её конце, он принялся терпеливо ждать, пока кассир пробьёт товары впередистоящих посетителей. Очередь продвигалась очень медленно, и Дима уже стал терять терпение. И вдруг сделал то, чего никогда не позволил бы сделать себе раньше. Он просто вышел из очереди и, обойдя её с другой стороны, положил свои покупки на ленту.
– У меня только йогурт и сырки, – сказал он, заметив возмущенные взгляды людей.
– Это наглость, молодой человек, – возмутилась женщина из очереди.
– Я спешу, – соврал Дима.
– Мы все спешим!
– Ну и вы обойдите, – пожал плечами Дима и, оплатив покупки, вышел из здания супермаркета, сопровождаемый возмущенными возгласами.
– Плевать, – ухмыльнулся он, и приятный холодок снова разлился по телу.
Странно, но он не почувствовал привычных угрызений совести ни через час, ни через два часа. На душе было легко и свободно. Ничего не сжимало его сердце и ничто не портило настроение.
Добравшись до дома, Дима зашёл в лифт и нажал на кнопку своего этажа. Когда двери уже закрывались, он услышал, что в подъезд кто-то заходит. Рука инстинктивно дёрнулась к кнопке открытия дверей, но палец остановился в сантиметре от неё. Лифт поехал вверх, а Дима с удовольствием ощутил уже знакомое покалывание в груди.
– Вообще плевать, – рассмеялся он своему отражению в зеркале.
Дома он с блаженной улыбкой развалился на диване, включил приятную музыку и принялся есть сырки, запивая их йогуртом. Что-то определённо в нем поменялось и это изменение было приятным и необычным. Все эти переживания, угрызения совести, тревожность и беспокойства – все они куда-то исчезли, оставив в душе Димы спокойствие и чувство равновесия. Такого чувства лёгкости он не испытывал уже много лет.
– Надо будет этому мастеру тоже бутылку вискаря подогнать, – сам себе сказал он и, проходя мимо колонок, накрутил звук на максимум, добавив басов.
Не прошло и получаса, как кто-то принялся настойчиво стучать в дверь.
– Плевать, – покачивая головой в такт гремящей музыке, блаженно улыбался Дима, лёжа на диване. У него было отличное настроение, и никакие мрачные идиоты не могли его испортить. Диме было хорошо, а его душа была надёжно защищена от царапин, разрывов, всяческих внешних воздействий и неудачников без душевных защитных плёнок, зачем-то колотящих кулаками в его дверь.