После второго обнуления. Финал. (фантастическая повесть)
Сегодня Иван принял окончательное решение. Оно далось ему с трудом, после трёхнедельного раздумья. Но он решился, на этот трудный, но без сомнения, необходимый шаг.
Уже несколько месяцев шла активная социально-идеологическая реклама внедрения нано – и генно – модифицированных идеологических симбионтов.
Поговаривали, что именно над этими симбионтами работали целые институты нанонехнологий и генной инженерии, созданные ещё до первого обнуления. И вот наконец цель была достигнута.
Внедрение производилось одновременно двумя способами.
Как говорилось в рекламе: “Всего несколько секунд и вы один из нас. Идеологических лидеров! Это наша страна! Это наше решение!”
В народе, из-за своеобразного, двойного способа внедрения, процедура получила меткое название: ” И на кол сесть и симбионта съесть”.
Государственные пиарщики, уловив народную мысль, быстренько среагировали и возвели колонацию (так стали называть процедуру) в ранг национальной идеи и скрепы, умело сведя всё к далёкому героическому прошлому по главе с Евпатием Коловратом. Кстати пришлись и поговорки “Ни кола ни двора”, “Хоть кол на голове теши”.
Постепенно колонатов, или как говорили в народе, обколотых или уколотых становилось всё больше и больше.
Во многом благодаря тому, что им полагались многие льготы и даже ДКДнсы и госгвардейцы имели меньшие права чем колонаты.
QR-код на их лбу ярко светился красным флюоресцентным цветом и был виден издалека. Поговаривали, что скоро процедура станет обязательной.
Иван вздохнул и решительно вошёл в кабинет колонации.
Иван шёл по широкому, залитому ярким солнечным светом и утопающему в зелени, проспекту. Вокруг него прогуливались радостные, улыбающиеся люди, повсюду слышался детский смех. Поймав аэротакси, Иван поднялся на 120-й этаж нового суперсовременного небоскрёба в свою просторную двенадцатикомнатную квартиру. Как же хорошо!Иван шёл по грязи и лужам полуразрушенного тротуара, моросил мерзкий дождь. Люди с опаской посматривали на “обколотого” Ивана, который шел по лужам так, как будто по сухому, чистому асфальту. Поднявшись в заплёванном и жутко скрипящем лифте на двенадцатый этаж уже начавшего разваливаться дома, Иван вошёл в свою двенадцатиметровую студию.
Но всего этого он не замечал. Ему было хорошо. Он улыбался.