БОЮСЬ БОЯТЬСЯ…
Она увидела его на пожаре, куда её послали, как корреспондента по всяким скандальным и прискорбным происшествиям. Нельзя сказать, чтобы ей нравилась эта специализация, но… Зарплату получать надо, платить за квартиру надо, а ещё и кушать, и одежду покупать, и, желательно, красивую. Потому как, личную жизнь надо устраивать…
И за всеми этими невесёлыми мыслями, она стояла и говорила на диктофон, а фотограф снимал, как пожарные вытаскивали из горящей высотки жильцов, упрямо не желавших расставаться с нажитым. Тащили всё, что успели захватить, а пожарные матерились и обещали бросить всё это и предоставить их своей судьбе, что, естественно, не попало в подготовку к статье и на фото. Все были заняты своим…
И тем более, погорельцам дела не было до мальчишки, прыгавшего возле мамы и папы, с ужасом смотрящих, как сгорает их квартира.
Он кричал и плакал. Ведь там осталась его любимая кошка и её котёнок. Пожарные подходили узнать, почему ребёнок так кричит и отходили, разведя руками. Лезть из-за кошки в уже пылавший как спичка дом, никому не хотелось. Все считали это дело безнадёжным и рисковать жизнью из-за этого было бессмысленно.
Поэтому, никто и не заметил мужчину средних лет, поливавшего слегка обгоревший плед водой из бутылок. Потом он оторвал кусок рубашки и тоже смочив его, обмотал вокруг головы, оставив открытыми только глаза, а после этого побежал в подъезд.
Полиция и несколько пожарных рванули за ним с криками, но он уже скрылся в клубах дыма.
Полиция немедленно отступила, а пожарные переглядывались, решая, кому рискнуть. Ведь это был практически – приговор. И пока они колебались, кому идти умирать, мужчина выскочил из подъезда, весь дымясь и чихая.
А на руках у него были кошка с котёнком.
Мальчик, задыхаясь от слёз, подбежал и схватил свои хвостатые сокровища, а героя приняла скорая. Его положили на носилки, подключили кислород и машина, завывая дурным голосом, умчалась в направлении больницы.
Ушла и корреспондент с фотографом. Тот был в восторге от снимков, а вот ей написать было нечего о произошедшем. Потому что перед статьёй следовало выяснить всё о человеке, бросившимся в огонь. Именно так она и оказалась на следующий день в больничной палате, где не застала мужчину. Зато нашла его на пожарной лестнице, где он курил секретно возле открытого окна.
Она представилась и попросила его рассказать немного о себе. Он посмотрел на неё тяжелым взглядом и, отойдя от окна, достал новую сигарету и присел на ступеньки.
– Я расскажу вам всю правду, – сказал он. – Если вы пообещает не писать обо мне статью.
Она села рядом и ответила.
– Я подумаю. Что-то мне, всё же, придётся написать. Такая у меня работа. Итак…
– Я трус, – начал он. – Всю свою жизнь я боялся. В школе я боялся более сильных мальчишек и учителей. В университете я боялся вылететь и огорчить родителей. А мимо неприятностей, возникавших на улице или у знакомых, я пытался протиснуться бочком, хотя, в общем, гаденькое чувство оставалось после у меня в душе.
Я понимал, что поступаю ужасно, но самое главное случилось на последнем курсе университета. В общежитии случился пожар. Студенты напились и что-то забыли выключить.
Я стоял внизу и смотрел, как мои знакомые, друзья и просто ребята, выпрыгивают из окон и ломают себе руки, ноги или разбиваются насмерть. И не мог сдвинуться с места. Многие помогали им, пока не приехала пожарная команда, а я боялся. Я боялся подойти близко.
А потом я увидел в окне её. Это была моя первая любовь. Она держала на руках кошку. Она могла выбежать раньше, но ловила её, не хотела оставить в огне умирать. Девушка видела меня и кричала что-то. Она махала мне свободной рукой, но я испугался и не подошел ближе. А потом она исчезла в клубах дыма и пламени.
Я неделю не мог прийти в себя. А когда пришел на занятия, что-то изменилось во мне. Нет. Я не перестал бояться. Я был всё тем же трусом, но я стал бояться бояться ещё больше, чем всего остального. С тех пор меня и прозвали – Дон Кишот.
Я перестал молчать и мог выступить против всех. Моё мнение стало самым главным. А те, кого начальство пыталось прижать, автоматически становились моими самыми близкими друзьями.
А кошек с тех пор я всегда и везде подкармливаю, несмотря на ненависть начальства и скандалы с соседями. Но самое неприятное, что я делаю это не потому, что считаю правильным и хочу, нет. Я это делаю, потому что боюсь, что все увидят, что мне просто страшно не сделать это.
Он помолчал несколько времени. А потом добавил.
– Я всё вам рассказал. И надеюсь на вашу скромность и понимание. Не пишите обо мне.
– Я подумаю, – ответила она, встала и ушла.
У неё в душе царил самый настоящий кавардак. Ну, скажите ради Бога, дамы и господа. Это что ещё такое? Боюсь бояться? Как это понять и что об этом написать? И она решила пойти к нему на работу и поговорить с его коллегами и начальством.
Узнав о её прибытии, на большом заводе начался переполох. Никто не знал, что она собирается писать, и начальство взяло её в оборот. Ей показывали самое лучшее, водили по примерным цехам, и передовики рассказывали ей, как они счастливы и довольны всем. А маленькие начальники, раздувшись от важности, вещали, что они с рабочими – одна семья.
И когда ей уже казалось, что её скоро стошнит от всего этого, всё закончилось, и её привели в кабинет к замдиректора, чтобы показать, как проходит планёрка. Там были все большие начальники и представители профсоюза.
Все рапортовали, как в армии, а она задала один единственный вопрос.
— А ведь я слышала, что у вас тут есть те, кто несмотря на запрет, подкармливают бездомных кошек.
И тут началась буря, Ей объясняли все разом, что бережное отношение к животным – это основа, и что есть специальная команда, которая отлавливает четвероногих, стерилизует их и выпускает подальше от предприятия.
– И что они там едят? – спросила она.
И тут наступила тишина. А профсоюзный деятель попытался объяснить ей, что они не могут заниматься ещё и котами, и так проблем хватает.
– Но ведь есть нарушители? – поинтересовалась она. – Те, кто нарушает ваши распоряжения?
— Ну, вот, – вздохнул зам по кадрам. – Я так и знал. О дон Кишоте уже и в газете знают. Есть тут у нас один такой. Непробиваемый. Мы ему объясняли, штрафовали, от работы на неделю отстраняли. А он за своё. Воюет. Придётся, наверное, уволить.
И тут под столом профдеятель изо всей силы пнул ногой начальника так, что тот поперхнулся и немедленно поправился.
– В смысле, взять на поруки. Так сказать, помочь ему.
А посмотрев на корреспондента добавил.
– Да и пусть себе кормит, в конце концов. Правильно я говорю?
И все начальники за минуту до этого поддерживавшие идею уволить дон Кишота, немедленно согласились с тем, что надо ему помочь. И даже собрались сделать кормушки.
А вечером.
Она сидела на скамейке и ждала мужчину, которого как раз выписали из больницы, и он должен был прийти домой. Ведь больница была всего в десяти минутах ходьбы. Когда он подошел поближе и узнал её, то улыбнулся и приветливо помахал рукой.
Она встала, подошла поближе и развернула большой свёрток из махрового полотенца.
Он всплеснул руками и восхищённо закричал.
– Прелесть какая! Это вы мне в подарок? Ох, как же я рад!
И он выхватил из её рук малюсенького, бездомного котёнка, которого она недавно подобрала на улице.
Не оглядываясь, он поспешил домой, а она подняла голову вверх и сказала кому-то.
– И почему я нисколько не сомневалась в этом?
А потом пошла за ним.
На следующий день она позвонила и сообщила ему, что у её родителей золотая свадьба, и он приглашен в ресторан. Они сняли весь зал, и после её рассказа о нём, хотят познакомиться.
И он пришел. И долго смущался и мялся за столом, пытаясь сообразить, какой вилкой что едят. А её подруги, наслышанные о его поступке на пожаре и спасении кошки и котёнка, всё пытались пригласить его танцевать, и в выгодном свете предъявляли ему свои декольте.
И тогда она схватила его за руку и заметила.
– Это я тебя сюда пригласила. И если будешь пялиться на них, то все глаза тебе повыдергаю, понял?
И он улыбнувшись, ответил.
– Понял.
И пошел танцевать с ней. А её родители сидели тихонько во главе стола и смотрели на них.
— Ну вот, видишь, – сказал отец. – А ты говорила, не надо так тратиться и снимать весь зал. Разве дочкино счастье не стоит этих денег?
– Ну, дай Бог, – ответила его жена. – По всему видно, хороший человек. Трус и пустышка в огонь за кошкой не полезет.
– Вот, вот, – согласился её муж. – И я о том же.
А дон Кишот и корреспондентка танцевали и не обращали ни на кого внимания. Им было хорошо.
И он, почему-то, ничего не боялся. Может потому, что привык бояться бояться? А может потому, что любовь…
А дома их ждал маленький, серый котёнок с набитым вкусной курятиной пузиком. Он спал на большой кровати и ничего, что скоро ему предстояло потесниться. Ведь теперь на этой кровати их будет трое.
Пока трое…
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО-ТРАНСКИЙ