Четырехтомник Довлатова

Год 1995. Девятиклассником на летние каникулы из России в Ташкент. В стране нищее время, поэтому не самолетом, а поездом из Екатеринбурга.

Путешествие началось сутками ранее – на Перми II. В плацкартном вагоне практически пусто, кроме меня в купе тетка с племянницей – девочка младше меня года на три. После того, как паровоз пересек полночь, мы вышли в тамбур и целовались там практически до рассвета. Ее волосы пахли клубнично–советским шампунем. После, этот аромат попадался мне в жизни всего пару раз, и мозг моментально наполнялся именем — Мария.

Утро бывшего Свердловска. Следующий железнодорожный маршрут только вечером. Вещи в камеру хранения. Перед тем как навестить уральских родственников — бродить по городу. К обеду в каком–то скверике натыкаюсь на книжный развал. В основном букинистика, но присутствуют и новинки, в том числе четырехтомник Довлатова – его первое российское издание.

Начало девяностых – время, когда творчество, уже похороненного в Америки автора, стремительно набирает популярность у широкого читателя на родине. Это в основном журнальные публикации “Зоны” и “Компромисс”, который попался мне в машинописных перепечатках. В прошлом безинтернетовском веке, книжный дефицит в провинции передавался на почитать из рук в руки исключительно на несколько дней – ибо очередь. Екатеринбург не зря считается столицей Урала – оказывается, там можно было купить Довлатова в полноценных четырех томах, но стоимость книг сопоставлялась со средним заработком в стране.

Моих денег хватало впритык, и я с остервенением начал торговаться: рассказывал про пьющего отца, запой которого может прервать только повесть Довлатова, показывал билет до Ташкента и, совершенно не врал о том, что после покупки мне придется голодать в поезде трое суток. В итоге отдал продавцу практически всю наличность и две пачки “Честерфильда” — в кармане осталось что–то около 30 рублей в переводе на нынешние деньги. Ровно столько, по моим предположениям, должен был стоить автобусный билет от Ташкента до Алмалыка, конечного пункта поездки.

Поезд Екатеринбург–Душанбе – это примерно, как Соликамск–Казань, только хуже и колоритнее, но в моем купе дверь хотя бы закрывалась, а не прислонялась рядом, как у соседей. Попутчики – узбеки–торговцы (не гасторбайтеры в нынешнем понимание, а на тот момент почти сограждане как будто еще единого, но уже несуществующего государства СССР), которые с весны по осень, в зависимости от сезона возившие и торговавшие в зависимости от сезона овощами, фруктами, специями и ширпотребом. Все три дня пути к ним в гости наведывалось бесчисленные родственники, друзья и прочие земляки, которые ехали этим же составом.

В первый вечер они сели ужинать, разложив на столе все прелести восточной кулинарии. С верхней полки пригласили меня. Чтобы не садиться за стол с пустыми руками, достал всё съестное, что собрала мне в дорогу бабушка Рита. В компании ее домашняя снедь — здоровый пакет гастрономической радости, которым я планировал питаться всю дорогу, ушел за один раз. Я не то, чтобы опечалился – меня заботило другое: раньше постельное белье не входило в стоимость билета и покупалось отдельно. Денег на него у меня не было. В матрасе, по доброй поездатой традиции, проводник мне категорический отказал. Время ночь, полез укладываться на голую коричневую полку. Старший узбек, заглянув снизу и многозначительно озвучил общий вопрос:

— Эээээээээ, а где…?

— Нету — деньги неожиданно закончились.

Он вышел, вернулся с матрасом и бельем – до столицы Узбекистана я ехал сытым и спал мягко. Но ребятам спасибо не только за это – в вагоне я был единственным с явными признаками русской национальности, а желающих поживиться на границах было много – от суверенных ментов до мелких полубандитов. Каждый раз, когда чей–то злонамеренный взгляд останавливался на мне, мужики заворачивали его словами: “Этот Ваня едет с нами…”.

Ташкент – любимый город. Автовокзал через дорогу от платформы ж/д. Не стал заморачиваться и менять последние рубли на сумы, чтобы купить билет в кассе – нашел алмалыкский автобус, подошел к водителю, который без разговоров согласился довести меня за твердую, по их меркам валюту. Совсем радостный, но без денег захотел курить – сигарет не было. Подошел к первому же местному жителю, который не торопливо затягивался и выпускал дым. Вежливо и с уважением попросил папиросу – в ответ услышал все, что думал данный товарищ о не титульной нации и много не русского мата. Этот солидный с виду узбек навсегда отбил у меня привычку стрелять сигареты даже в крайних случаях.

Четырехтомник Довлатова спустя лето вернулся в Россию. Мой отец так гордился мной, что при каждом удобном случае хвастался всем подряд, что его сын – двоечник и обалдуй знает толк в литературе и первым привез в Чайковский полное собрание сочинений Сергея Довлатова, а это естественно заслуга Иванова–старшего. Мол, гены пальцем не раздавишь.

Много лет спустя, история четырехтомника нашла свое продолжение при учебе в институте – он был подарен, а по сути выменян на дипломную работу по русскому языку. Но это уже другая песня.

(c) dinvare