Паутинка

— А в четверть первого эта паутинка падает на посетителей и утаскивает их в ад! Я не шучу.
Я смотрел наверх, где под потолком висела разноцветная сеть, сплетённая по принципу популярной в псевдо–изотерических кругах «ловушки для снов». Только эта ловушка занимала весь потолок в баре. Кстати, по случаю новогодних праздников с неё свисали ёлочные игрушки. По–моему, хорошая замена ёлки. Об этом и сказал своему соседу по столику, точнее, по дивану в чилауте.
А тот в ответ и разразился этой странной тирадой про паутину. Я вежливо промычал что–то ободряющее и приложился к коктейлю. Пиво не подходит под психоделическую музыку, которая играла в этом баре. Пиво — напиток рок–н–рольный, если, конечно, туда не добавить «Егермейстера», а вот коктейль с дистиллятом правильно ложится на настроение, создаваемое саксофоном. А вот сосед, странный тип в жёлтой флисовке и с дредами, всё ещё вещает, и я поневоле стал вслушиваться…
— Я подумал, вот это трип, а ведь ничего не принимал. Сижу я такой запутавшийся в разноцветных нитях и понимаю, что начинаю растворятся, что уже моя кровь течёт по этой паутине и я сам по ней теку и в любой момент могу перебраться по ней куда угодно. И вот, представляешь, я уже такой жук с рогами, сижу на ветке дерева, которая и есть часть той самой паутины, а я вырос из неё, как жук. Прикольно наблюдать этот мир с точки зрения жука. Всё такое яркое, как мультяшка, правда, далеко не видно не черта, как будто стена из матового стекла в 20 метрах от тебя, со всякой рябью, из которой мир тебя постоянно атакует хищниками, хочет вырвать из паутины. А я такой, опа и назад – прыг и снова растекаюсь по древу жизни. И обезьянкой успел побыть и леопардом, который её съел. Сколько жизней прожил, не поверишь.
Вдруг чувствую, кто–то тянет меня за ногу, даже за нерв в ноге и я снова оказываюсь в паутине и попадаю в какое–то тёмное место, озарённое всполохами. Ну как пустыня ночью, в грозу. И в сполохах я увидел хозяйку этого места.
— Бара чтоли?
— Да какого бара, братан, ты меня слушаешь? Этого места — этой паутины. Вон той, она у нас над головой.
— Бабушка хозяйки бара, которая её связала чтоль?
— Очень смешно. Она предстала передо мной в образе в меру полненькой приятной девушки с округлым белым лицом и алыми губами, полными без капли селикона или что там они сейчас себе колют. Черноволосая, черноглазая восточная красавица. Вот только немного портило впечатление три пары рук, но если подумать, на что она способна в постели с такой девиацией… Впрочем, как в том анекдоте, по её глазам я понял, что не трахать она меня собирается, а я то уже весь спелёнат, деваться мне некуда. Стой, говорю, не ешь меня, я худой и больной весь… ну она рассмеялась и сказала, что не съест, если я приведу к ней кого–нибудь взамен. А для этого надо было дождаться вечера пятницы четверть первого под этой паутиной.
— Сегодня вечер пятницы и на моих часах, а они немного убегают вперёд, уже четверть первого. Ты хочешь сказать, что я и буду тем, кто предназначен на обед?
— Но ты же не веришь во всю эту хрень? Так что успокойся.
— Да я то как раз спокоен. Даже сам могу рассказать историю. Понимаешь, в одном московском баре стали исчезать люди. Не то чтобы это странно, криминала то везде хватает, но так чтобы пропадали именно посетители этого бара, это странно. Причём, судя по записям камер, они входили, но не выходили. Полиции до этого дела не было, поэтому родственники одной из жертв обратились ко мне. За пару вечеров здесь я выяснил, что все исчезнувших видели вдвоём с тобой на этом диване. А потом, да, ты уходил один. Поэтому, давай сходим туда, посмотрим.
Мой собеседник хотел привстать, но в этот момент что–то сверху рухнуло на нас и мы оказались во мраке. Этот полудурошный сразу залепетал:
— Братан, прости, она меня заставила, я жить хотел, — услышал я удаляющийся голос.
Да, чистого мрака не бывает, скажите вы. Это правда. Даже если вокруг полная тьма, мозг начинает «достаивать» окружение. Так появляются монстры, например, а что ещё может прийти из тьмы, не ангелы же. Вот и сейчас вдалеке зажглись два красных огонька, который немного рассеяли черноту. Уже можно было различить ровные тени, тянувшиеся по направлению к огонькам, а когда те параллельно свдинулись, то стало понятно, что это не отблеск спиралек ламп накаливания, а глаза. Вот они стали увеличиваться и в их свете появилось и остальное — прелестное личико, немного полноватое. Тут только я понял, что не могу пошевелиться.
Что там говорил этот полудурошный про паутину, надо слиться с ней, войти стать частью. И я почувствовал, как правая рука проваливается куда–то и тащит меня за собой, а я освобождаюсь от пут, скользя мимо раскалённых углей глаз и падаю в какой–то поток, который выносит меня под звёздное небо. Свет звёзд очень ярок, наверное, по контрасту с той тьмой, что была до этого. В этом свете я могу различить склонённые над водой ветки деревьев со странными многоугольными листьями и видеть, как под водой разлетаются тени при моём приближении.
Я плыл так долго, может час, может два и понял, что проголодался. И в этот момент я увидел на ветке, склонившейся к воде сидящую обезьяну. Она зачарована смотрела куда — в глубину, а от неё пахло свежей пиццей с курицей и ананасами, и креветками. Я не мог удержаться и, проплывая мимо схватил её своей пастью.
И вот я на ветке, мой рот полон острых зубов и всё живое пахнет пиццей. Надо двигаться дальше и скользя по веткам добираюсь до самых верхушек, которые способны выдержать моё тело, расправляю крылья и возношусь в небо, навстречу звёздам, по дороге хватая пролетавшую мимо птицу, поскольку уже не могу удержаться.
В этот момент за мной раздался звук мотора и, обернувшись, я увидел приближающийся самолёт с пропеллером. Мне легко удалось развернуться, зайти ему в хвост и нажать на гашетку отчего он вспыхнул. Теперь я с удивлением понял, что лежу в полупрозрачной кабине сверхсовременного истребителя, наполненной гелем, через который можно было дышать и не чувствовать перегрузок. На радостях я задрал нос и понёсся вверх, к звёздам, как всегда хотел… Вот две из них стали увеличиваться… наверное, это красные гиганты, по спектральному классу. Они приближаются быстро, даже очень быстро, а гель вдруг стал каменным, и я застыл в нём, как в куске янтаря. И тогда звёзды моргнули.
— Очень хорошо, ты не то насекомое. Ты – то что надо, — услышал я в шлемофоне.
Это была она. Всё то время, что я скакал по своим воображаемым мирам, я был просто находился в её сети. Сейчас я висел под этим звёздным небом в энергетическом коконе. А рядом кружила женщина в экзоскелете с шестью руками.
— Можешь называть меня Скалли. Я хозяйка этого места. И ты можешь уйти отсюда, если пообещаешь привести мне кого–то взамен.
— Это что, игра такая?
— А ты ещё и умный. Тот, предыдущий, решил, что я его сожрать хочу.
Нет, дело было не в еде, в нашем понимании этого слова. Скалли интересовалась то, как воспринимают её «паутину», чем бы она не была на самом деле и как ведут себя в ней. Ей нужны были тестировщики со стороны, ибо свои ошибки одержимый творец не видит. Взамен игрок получает доступ к фантастической симуляции, которая действует на мозг как героин. Привыкание с первого раза.
Тестировщики игры. Вот только ставки в ней были высоки.
— Отсюда выходит только один. Ну или никто.
— А что стало с тем, кто меня сюда привёл?
— Он съеден. Тобою, между прочим. Помнишь ту обезьяну на ветке, мимо которой ты проплывал?
— Отличный вкус. Осталось только узнать, а какие санкции меня ожидают, если я дам слово привести человека и обману?
— Если бы ты решил меня обмануть, ты не задал бы этого вопроса. Скажи мне, человек, сколько ты прожил здесь?
Я попытался вспомнить и вдруг понял, что по моим часам прошло несколько жизней, в каждой из которых я поднимался всё выше по эволюционной лестнице и достиг звёзд в космическом корабле… Тысячи или даже миллионы лет.
Я в ужасе глянул на запястье с часами. В баре прошло 20 минут, даже 15, они же у меня спешат, и я ещё успевал до закрытия Арбатской синей ветки…
— Ты не хочешь повторить? Нет? Ещё никто не отказывался…
Я сидел на диване в чилауте и ко мне подошла официантка.
— Мы через 10 минут закрываемся.
Прошу счёт.
— Не беспокойтесь. У вас неограниченный кредит.
Она поворачивается спиной, и я вижу на обнажённой лопатке татуировку богини Кали с шестью руками и красными глазами.