Этого не может быть.

Звонок междугородки раздался в тот самый миг, когда Виктор Евгеньевич уже взялся за ручку двери. Виктор Евгеньевич взглянул на часы и поморщился – он не любил опаздывать на работу.

– Вас вызывает Чарушино, – сообщила телефонистка.

“Чарушино… Чарушино… – покопался в памяти Виктор Евгеньевич и вспомнил. – Наверное, звонит тот “изобретатель”, который вообразил, что придумал антигравитационный двигатель…” Чертежи с объяснительной запиской уже лет пять пылились в шкафу Виктора Евгеньевича, еще с тех пор, когда он не был ни заведующим отделом, ни кандидатом наук (без пяти минут доктором, между прочим). В свое время он от души потешался над этим “прожектом”.

Изобретателя было слышно плохо, но Виктор Евгеньевич поспешил высказать все, что он думает по поводу его “эпохального открытия”. К чести этого жителя Хабаровского края, он даже особенно не протестовал, пролепетал только, что уже два года занят практическим воплощением своих идей.

– Послушайте. – Виктор Евгеньевич начал терять терпение. – Если у вас так много времени, приезжайте к нам в НИИ, и я… или кто-нибудь из моих сотрудников разъяснит несостоятельность ваших эээ… разработок.

На работе Виктор Евгеньевич первым делом достал конверт с обратным адресом “Чарушино…” и, обведя строгим взглядом притихших сотрудников, поведал им об утреннем звонке.

– Так вот, – продолжал Виктор Евгеньевич, – этот чарушинский Кулибин вполне может явиться к нам в институт. Если это произойдет – меня здесь нет. А раскроет ему глаза на его дремучее невежество… – он помедлил и вдруг повернулся к аспирантке Ниночке, которая всегда и всех жалела. И, не давая возможности для возражения, сунул ей в руки конверт.

– Вот, подробно ознакомьтесь. Там на полях мои заметки. Они помогут вам без труда в пух и прах разбить этого… заблудшего.

В отделе заметно оживились, когда настало время традиционного чаепития. Но не успел Виктор Евгеньевич отхлебнуть глоток цейлонского, как зазвонил телефон. Ниночка, торопливо поднявшая трубку, почему-то вдруг испуганно оглянулась и прошептала побелевшими губами:

– Появился… Изобретатель появился…

– Ну вот… – Виктор Евгеньевич с сожалением отставил чашку и поспешно встал. – Значит, так: я на симпозиуме, в… другом городе. В общем, ваш выход, Ниночка.

– Я… – аспирантка вдруг покраснела, потом побледнела. Дальше она не могла выговорить ни звука.

– Не можете? – Виктор Евгеньевич раздраженно потер переносицу. Эта… Ниночка! И как только она попала в его отдел? – Хорошо, я сам…

Всего двадцать минут понадобилось Виктору Евгеньевичу, чтобы доказать горе-изобретателю абсурдность его труда. Тот удрученно и покорно кивал головой, пока Виктор Евгеньевич произносил страстный монолог в защиту истинной науки. Затем сгреб свои бумаги и, уничтоженный, выскользнул за дверь.

Виктор Евгеньевич окинул отдел победным взором. Сотрудники с немым восхищением смотрели на шефа, и только Ниночка…

– Вам снова что-то непонятно?

– Мне все понятно. – Ниночка почти рыдала. – Вот только одно… – Она кивнула на конверт, оставшийся лежать у Виктора Евгеньевича на столе. – Как он смог… существующими видами транспорта… за час… добраться из Хабаровского края… в Москву?..
Лигуша Владимир